Всё очень плохо. И на единственные помогающие опоры я облокачиваюсь с такой маниакальностью, что, чую, скоро эти прутики треснут.
Меня шатает, как прибоем.
Я хороша в мире ассоциаций, сплетенной и бережно хранимой колыбели меня. Оттуда прилетают аисты, бросая в ладоши мне монеты-милостыни творчества.
Там тихо и цвета бледные. И у меня там, наконец, нет ни имени, ни формы.
Подкожное.
Я одна настолько, что если раньше на расстоянии вытянутой руки, то теперь - лишь в подзорную трубу.
Долети до дна и оттолкнись.
А там мальчик живет. Ключик. Бегает по вечерам и несет бред. И радует. Только с ним сейчас общение чувствуется, сколько бы близки не были остальные.
Осень. Спонсор моих грустей.
Интересно, видь он их на расстоянии, эссентированно, без привязки #ты, #я, оценил бы? Если б еще картинками наркоманскими приправить с фразочками, типо наполненными смыслом глубоким. Залить музыкой, мало отличающейся от тишины.
Оценил бы?
А?
Я не могу отвязаться от привычки следовать за ним неведомо, куда бы он не шел, дурной Осень.
Я привязываюсь к этим ощущениям от слежки и к непростым эмоциям-следствиям от нее.
Я была на Тримурти. Я прошла на культпоход. И типо круто, да. Но не йокает почти. Легко делаю вид, что йокает, и дальше. В бой.
Ласковости бы. Не бояться бы. Пользоваться бы робостью по назначению.
Так много людей. Так мало смысла.
Я старею годами за месяцы.
Что здесь,а?